Талантливый человек из Светлогорска, который живет на максимум своих возможностей, Вероника Мигун рассуждает, что «смысл, наверное, показать людям, что и так может быть». Так – это с личной жизнью, любимым делом, благодарностью. Нетерпимостью ко вранью. Мечтой посетить Рим. Вероника ценит самостоятельность. Достаточно критична к себе и своему творчеству. И ощущает себя просто любимой.
– У тебя есть молодой человек, как давно вы вместе?
Станислав: 6 лет.
Вероника: Шесть с половиной, можно сказать.
– Чем вы покорили друг друга?
Вероника: Так сложились обстоятельства, как-то нашли друг друга. Мы познакомились в интернете, я начинала изучать английский язык, искала репетитора. Мне важно было найти просто человека, который очень много увлекался английским языком. Мы с ним просто вот начали переписываться, и я даже помню, когда он только начал приходить, он мне книжки давал, мы с ним пытались заниматься, недолго, недели две.
Станислав: Она человек искусства. Когда я с ней познакомился, она ходила в художественную школу, потом я начал читать об искусстве, я вам даже могу рассказать, в чем разница была – Моне и Мане. А потом все закрутилось, завертелось, и как-то так чувствовали.
– Какие планы у вас?
Вероника: Никаких. Мы живем вот так, как нам удобно. Поэтому, когда мы познакомились со Стасом, приняли решение: никаких детей, никакого брака. Вот то, что я не хочу.
– Скажи, ты боишься, что будет дальше?
– Очень. Поэтому и самый сложный вопрос для меня: «Что будет дальше?» Я не боюсь за себя, я, наверное, больше боюсь за родных. За себя я не боюсь.
У меня брат смашник, он на 6 лет старше меня. Наверное, поэтому и идут страхи, что мой брат слабее меня.
– Вероника, во что ты веришь?
– Я верю в саму себя и я, наверное, верю в судьбу. Ну как можно не верить в судьбу, когда мы 6 лет вместе?! Шесть!!! Это вообще самые мои долгие отношения. Раньше максимум год это длилось, дольше – никогда. Хотя отношения у меня были.
– С одной стороны, это стереотип, что у ребят с инвалидностью не может быть отношений. С другой – я знаю очень много ребят, у кого есть отношения. Но есть и такие, у которых их никогда не было. И я не могу понять, почему… Есть у тебя мнение на этот счет?
– Возьмите любого здорового человека, у некоторых людей нет отношений. Это не в голове дело, это дело в тебе. Во-первых, отношения – это работа. Ты должен прислушиваться к другому человеку. У меня куча недостатков, и в то же время я должна понимать, что у него куча недостатков. Дело не в диагнозах. Тут зависит от того, готов ты идти на контакт с человеком или нет, готов ли ты уступать или нет. Дело здесь не в коляске или еще в чем-нибудь.
– Вероника, у тебя с детства были хорошие отношения, с одноклассниками например?
– Я училась на надомном. И эти ребята не считались официально моими одноклассниками. Мы общались просто потому, что моя учительница была их классной. Я очень благодарна моей учительнице, Пинчук Татьяне Ивановне, которая занималась со мной до 4-го класса: меня не считали какой-то особенной, вот это меня и привлекало в детстве. Она меня везде брала на все праздники в школу, вне школы, поэтому и я ее детей считала своими одноклассниками. Она мне очень много дала, я ей благодарна по сей день.

Мне уже почти 30, она каждый год приходит ко мне на день рождения. До сих пор, хотя она уже на глубокой пенсии. Она мне показала, что ты можешь так же, как и все, играть в песочнице, ты можешь общаться со своими сверстниками, она мне очень много дала. У нас в семье есть такая папочка, когда это был 2-й или 3-й класс, она дала задание своим ученикам, с которыми я общалась, чтобы они написали сочинение обо мне. У меня эти сочинения хранятся до сих пор. И там писали дети: у меня есть подружка, у нас есть девочка на коляске, мы к ней приходим на каждое день рождение. Мама на каждый день рождения 4 января приглашала весь класс в гости.
– У тебя такой хороший старт с детства, и родительская поддержка, как ты говоришь…
– Знаете, когда мы переехали в квартиру, мама очень быстро нашла друзей. И спокойно реагировала на всё. Приходишь: «Мам, я упала». Мама: «Ничего страшного, стала, отряхнулась, дальше пошла». Прихожу другой раз – у меня все разодрано, пол-лица в крови, всё в щебенке. Мама пришла: «Ничё, все нормально». «Мам, я по ходу, ногу сломала». – «Ничего страшного». В приемный покой пришли, гипс наложили – все нормально.
Гиперопеки никакой не было. У моей мамы всегда: если ты чего-то хочешь, ты должен это сделать сам. Я захотела собаку, когда мне исполнилось 18 лет. Мама отдала мне пенсию со словами: «Пенсия твоя, ее ты тратишь на то, что посчитаешь нужным». Я копила год, откладывала практически всю пенсию (тогда собака стоила 300 долларов), нашла собаку в Бобруйске. Когда папа узнал, сколько она стоит, ему чуть плохо не стало: «Это можно машину два раза переобуть, ты что с ума сошла!?» Но моя собака – это моя отдушина, честно. Пес не подпускает никого, до конца готов защищать меня. По дому он передвигается исключительно на моей коляске.
– Такая хорошая прививка к самостоятельности.
– По одному проекту мы ездили в Италию. Когда я была маленькой, мне не хотелось туда ехать, 40 дней на море мне казались невероятно скучными. Когда я выросла и выучила итальянский язык, когда начала понимать волонтеров, с тех пор самые яркие воспоминания связаны с Италией. Затем было путешествие по Германии, когда я первый раз поехала без мамы просто с волонтером, с девочкой, которая чуть младше меня. И вот эти две недели мне очень сильно запомнились! Без мамы, мне уже 18 лет – это было невероятно круто!
– А какое место занимает в твоей жизни художка? Она помогла найти тебе дело в жизни, как я понимаю?
– 7 лет назад по проекту «Я такой же, как ты» меня нашла педагог частной школы Александра Вадимовна Малаева, она позвонила моей маме и сказала: «Мне нужна модель, но ваша дочь будет висеть на всех плакатах города». Мама ответила: «Окей, вот номер телефона дочки, разговаривай с ней». И между нами происходит такой диалог: «Будешь моделью? – «Буду». – «А научиться рисовать хочешь?» – «Я никогда не рисовала». – «Я научу. Я знаю, что рисовать может каждый». Так мы и начали с ней 7-летний путь сотрудничества. У меня уже есть дипломы 1, 2, 3-ей степени, я выставляюсь, где могу, от «Генома» тоже планируется выставка.
– Что ты получаешь, когда ты рисуешь?
– Спокойствие. Я включаю в наушники что-то тяжелое – «Рамштайн», «Король и Шут», что-то такое, чем тяжелее, тем лучше, и погружаюсь в творчество.
– Какие сюжеты тебя вдохновляют?
– Больше что-то мрачное, может, готическое что-то. Но это то, что лично мне нравится. А вообще в основном на моих полотнах природа, животные. Если бы попросили бы нарисовать картину просто в подарок, я бы, наверное, смогла, но в зависимости от сложности картины. Я не могу рисовать портреты, не рисую людей, я рисую животных, но они у меня получаются больше, как монтажные, поэтому в подарок, если какая-то природа, то легко.
– Вероника, что ты хочешь показать своим творчеством?
– Наверное то, что научиться рисовать может каждый, вне зависимости от того, какие у тебя проблемы со здоровьем.